Но однажды мы входим в эту воду. Где это солнце, которое светило нам еще вчера? Мы проходим по лунной дорожке, среди криков чаек и кромешной темноты – и все, что вокруг – это только шум прибоя... Ветер сновидений колышет наши волосы и вода серебрится под ногами мертвенным светом. Ослепительные искорки, высплывающие из холодной глубины. Звезды под ногами – они то погружаются в черную бархатную бездну, то всплывают вновь. И уже не понятно, где кончается поток прогорклого морского воздуха и начинаются наши лица, наши руки, складки наших одежд. Нет боли, и уже нет страха. Ночной ветер разглаживает морщины, стирает линии судьбы на руках и вот уже тела, потеряв фому, подобно фосфорецирующим медузам колышутся влажным маревом в ледяном воздухе этого мгновения.
Ты слышишь музыку? Виолончель из рабацкой хижины, вся растрескавшаяся под постоянными порывами ветра, покрытая тонкой коркой морской соли, изъеденая плесенью и грибками, с проржавевшими струнами и отсыревшими колками – та самая виолончель, в которой хранили запасы на зиму, солили рыбу, которая служила люлькой и гробом, в которую заворачивали последние съестные запасы и самые дорогие фотографии, которая всегда стояла в самом почетном месте, прикрытая шелковыми надушенными платками и венками из полевых цветов... Виолончель, полная воспоминаний и мечтаний, наполненная вздохами и шепотом, окропленная святой водой и крещенная в ледяном прибое. Мыши лакомились ей пасмурными осенними вечерами, они скребли своими острыми зубками по металлу струн и виолончель издавала странную мелодию – словно хрипло покашливала, забытая где-то в углу. Она дремала в полутьме, она смотрела долгими вечерами напролет в окно – не отрываясь – как солнце заходило за кромку моря и на небо наползало темно синее марево ночи. И она плакала, когда вода становилась иссиня-черной – черная вода ее воспоминаний.
Свечи плывут по воде и вдалеке виднеется одинокая лодка, плывущая навстречу. Черный человек из промозглой просоленой пустоты. Он отводит взгляд – или глаз вообще нет? Он протягивает руку, увлекая нас в покачивающееся утлое суденышко. Гнилые прокопченые борта, скользкие уключины, весла, обросшие коричневой тиной. Серебро наших глаз – оно изчезает, оно разъедается соленым ветром этой ночи и вот все пропадает в пустоте – скрип уключин взрезает ватную глухую тишину и только где-то далеко на берегу еще слишится протяжная музыка виолончели – она тянется, истончаясь, как последние лучи заходящего солнца, когда уже ничто не может сдержать наступающий вал темноты – но свет все еще продолжается, все не меркнет...
Ты слышишь эту музыку?
Большинство обобщает своё субъективное восприятие мира и называет это объективной логикой, это просто ****** господа, просто ******