Здравствуйте!
Попалась на глаза статья в газете про поэта Владимира Калиниченко. Зацепили меня вот эти строчки:
(ц)-----------------
«Как из меня выдушивали душу!/ И что ж? Она щедрее, чем вчера,/ мне говорит: «Живи. А я не струшу»
------------------------------------(/ц)
Разыскал в Сети стихотворение «Собака»
Мне попалось 2 варианта этого стихотворения
первый:
Я эту собаку запомнил, как человека...
Случилось такое в сорок четвертом. Зимой.
Игрался спектакль "Охота XX века"
Перед шеренгой застывшей от страха, немой.
У коменданта была привязанность к догам.
И был экземпляр - казался слоном среди всех.
Даже эсэсовцы боялись верзилу-дога,
И вот этот зверь шагнул величаво на снег.
И вывели жертву...
Стоял мальчишка продрогнув.
Куда тут бежать? Он давно ослабел.
Комендант наклонился, подал команду догу,
И тот в два прыжка расстояние преодолел,
Обнюхав смертника, прошелся спокойно рядом.
Был он великолепен в размашистом, легком шагу!
Вернулся дог к коменданту и честным собачьим взглядом
Сказал человеку пес:
"Ребенок ведь – не могу..."
Лагфюрер пожал плечами; ему-то разницы нету.
Раскрыл кобуру у упряжки с надписью "С нами Бог"
Но, едва сверкнула вороненая сталь пистолета,
В эсэсовское горло впился красавец дог!
...Дога четвертовали, пустив под лопасти шнека...
Я вряд ли теперь найду в Сан-Пельтене свой барак...
но эту собаку я вспоминаю, как человека,
Единственного человека среди фашистских собак.
Второй вариант встретился один раз на сайте:
http://www.world-war.ru/article_1379.html
У коменданта
Была привязанность к догам.
И был экземпляр –
На голову выше всех.
Даже эсесовцы
Боялись собачьего бога.
И вот этот зверь
Шагнул величаво на снег.
И вывели жертву.
Стоял мальчишка продрогнув –
Куда тут бежать?
Он давно ослабел.
Комендант наклонился,
Подал команду догу –
И тот в два прыжка
Расстояние преодолел.
Обнюхал смертника.
Прошел спокойно рядом.
Был он великолепен
В размашистом легком шагу!
Вернулся дог к коменданту
И честным собачьим взглядом
Сказал человеку пес:
«Ребенок ведь … не могу»
Лагфюрер пожал плечами –
Ему-то разницы нету.
Раскрыл кобуру над пряжкой
С надписью «С нами бог»,
Но едва сверкнула
Вороненая сталь пистолета –
В горло фашиста
Молнией
Впился красавец дог!
Его пристрелили тут же…
Эсесовец стал калекой…
Я вряд ли теперь найду
В Санкт-Пельтене свой барак…
Но эту собаку
Я вспоминаю как человека.
Единственного человека среди фашистских собак.
Хочется знать, какой из вариантов «правильнее»? (Мне почему-то больше нравится второй)
И ещё, хочется знать, те строки про душу, которые я процитировал вначале, это – стихотворение целиком, или часть?
Гугл с Яндексом ответа на этот вопрос не дали.
Попалась на глаза статья в газете про поэта Владимира Калиниченко. Зацепили меня вот эти строчки:
(ц)-----------------
«Как из меня выдушивали душу!/ И что ж? Она щедрее, чем вчера,/ мне говорит: «Живи. А я не струшу»
------------------------------------(/ц)
Разыскал в Сети стихотворение «Собака»
Мне попалось 2 варианта этого стихотворения
первый:
Я эту собаку запомнил, как человека...
Случилось такое в сорок четвертом. Зимой.
Игрался спектакль "Охота XX века"
Перед шеренгой застывшей от страха, немой.
У коменданта была привязанность к догам.
И был экземпляр - казался слоном среди всех.
Даже эсэсовцы боялись верзилу-дога,
И вот этот зверь шагнул величаво на снег.
И вывели жертву...
Стоял мальчишка продрогнув.
Куда тут бежать? Он давно ослабел.
Комендант наклонился, подал команду догу,
И тот в два прыжка расстояние преодолел,
Обнюхав смертника, прошелся спокойно рядом.
Был он великолепен в размашистом, легком шагу!
Вернулся дог к коменданту и честным собачьим взглядом
Сказал человеку пес:
"Ребенок ведь – не могу..."
Лагфюрер пожал плечами; ему-то разницы нету.
Раскрыл кобуру у упряжки с надписью "С нами Бог"
Но, едва сверкнула вороненая сталь пистолета,
В эсэсовское горло впился красавец дог!
...Дога четвертовали, пустив под лопасти шнека...
Я вряд ли теперь найду в Сан-Пельтене свой барак...
но эту собаку я вспоминаю, как человека,
Единственного человека среди фашистских собак.
Второй вариант встретился один раз на сайте:
http://www.world-war.ru/article_1379.html
У коменданта
Была привязанность к догам.
И был экземпляр –
На голову выше всех.
Даже эсесовцы
Боялись собачьего бога.
И вот этот зверь
Шагнул величаво на снег.
И вывели жертву.
Стоял мальчишка продрогнув –
Куда тут бежать?
Он давно ослабел.
Комендант наклонился,
Подал команду догу –
И тот в два прыжка
Расстояние преодолел.
Обнюхал смертника.
Прошел спокойно рядом.
Был он великолепен
В размашистом легком шагу!
Вернулся дог к коменданту
И честным собачьим взглядом
Сказал человеку пес:
«Ребенок ведь … не могу»
Лагфюрер пожал плечами –
Ему-то разницы нету.
Раскрыл кобуру над пряжкой
С надписью «С нами бог»,
Но едва сверкнула
Вороненая сталь пистолета –
В горло фашиста
Молнией
Впился красавец дог!
Его пристрелили тут же…
Эсесовец стал калекой…
Я вряд ли теперь найду
В Санкт-Пельтене свой барак…
Но эту собаку
Я вспоминаю как человека.
Единственного человека среди фашистских собак.
Хочется знать, какой из вариантов «правильнее»? (Мне почему-то больше нравится второй)
И ещё, хочется знать, те строки про душу, которые я процитировал вначале, это – стихотворение целиком, или часть?
Гугл с Яндексом ответа на этот вопрос не дали.
