Фрагмент 2 (стр.133):
"Княгиня Софья Васильевна Мещерская, урожденная княжна Оболен
ская, родилась 24 января 1822 г. и умерла 3 июня 1891 г. Она была
дочерью кн. Екатерины Алексеевны Оболенской, рожденной Мусиной-
Пушкиной (1786—1875), и кн. Василия Петровича Оболенского (1780—
1834). Таким образом, кн. С. В. Мещерская действительно приходилась
внучкой гр. А. И. Мусину-Пушкину.
Эпизод,, сообщенный И. А. Ивановым в заседании Славянской
комиссии 6 января 1912 г., находится в „Воспоминаниях" кн. Мещерской
на стр. 10—11 и изложен так:

„1812-й год надвинулся и тревожно отразился на всех. Уезжая
на лето в Ярославское имение, когда уже предвиделось вторжение
Наполеоновских полчищ в Россию, но еще казалось невозможным
поражение Москвы, граф из предосторожности убрал драгоценные свои
коллекции и рукописи в кладовые. Они помещались в подвальном этаже
со сводами и, по приказанию графа, вход в них замурован. Когда
неприятель уже подвигался за отступающими нашими войсками, граф
послал несколько подвод для вывоза из дома всего, что можно; картины
были вынуты из рам и скатаны, серебро и мраморные изваяния уложены,—
много хорошего, но и много без всякой цены было перевезено в деревню.
До запертых кладовых уже не посмели дотронуться.
Несколько семей дворовых людей остались при доме.
Когда французы вошли в Москву, многие из них поместились
в Пушкинском доме и побратались с людьми графа. Раз в нетрезвом
виде друзья французы хвастались своими ружьями.
«Такие ли у нашего графа? гораздо лучше!? — «Где-же?;» —
«Да вот тут за стеной».
Стена была пробита и все разграблено, а позже окончательно
погибло в пожаре.
С христианским чувством покорности воле божией, перенес граф
потерю своих драгоценных коллекций, собранием которых занимался
в течение всей своей жизни.
Некоторые рукописи, как то: подлинное „Слово о полку Игоря"
и часть Н сгоровой летописи были спасены от погибели тем, что нахо
дились в то время у историографа Карамзина".

Из приведенного отрывка явствует, что перед нами семейное пре
дание, в нем есть какая-то доля истины и какая-то доля фантазии.
Обращает на себя внимание утверждение мемуаристки, будто „подлин
ное Слово о полку Игоря и часть Несторовой летописи были спасены
от погибели тем, что находились в то время у историографа Карамзина".
Ошибка ли это памяти или семейная традиция, сказать трудно.
Во всяком случае, забыть эту версию о спасении „Слова" едва ли сле
дует."

К о м м е н т а р и й. Фантазией здесь является весь рассказ княгини Мещерской: "от" и "до". И только один штрих является в этой семейной сказочке о "Слове о полку Игореве" фактом: в доме графа Мусина-Пушкина, что на Разгуляе, целый месяц жили французские элитные конные части.