Ответ на сообщение Re: "Слово о полку Игореве" и XVIII в. Графика и Слововедение. пользователя АлександрЛ

_______________________________________________________________________________
""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""
.....................М. В. ЩЕПКИНА. О личности певца «Слова о полку Игореве» ................
..................................(в кн.: ТОДРЛ, т.XVI, 1960)....................................................

Фрагмент 1 (стр.73):
" Н. М. Карамзин, свидетельствуя добросовестность передачи оригинала
первыми издателями, говорил: «Касательно же поставленного в скобках
слова „Олга" на стр. 6, то это учинено для большей ясности речи».
К сожалению, Карамзин не уточнил, откуда введено в текст слово
«Олга». Принадлежит ли это пояснение издателям, или оно уже имелось
в самой рукописи XV—начала XVI в., которая послужила основой для
первого издания?"

К о м м е н т а р и й. Мне в этих словах М.Н.Карамзина видится насмешливое отношение к тем, кто будет воспринимать их за чистую монету.

П р и л о ж е н и е. Статья из Энциклопедии "Слова" (1995, т.5, стр.245-246):
ЩЕПКИНА Марфа Вячеславовна (30.III.1894, Москва — 23.II.1984, там же) — славист и палеограф. Ок. ист.-филол. ф-т Моск. Высших жен. курсов (1919). С 1919 по 1981 работала в ГИМ, где занимала должности науч. сотрудника, зав. Отделом древних рукописей и старопечатных книг (с 1954), науч. консультанта (с 1976). Д-р ист. наук (1964).
Тема С. заняла важное место в науч. деятельности Щ. В одной из первых работ, посвящ. С. («К вопросу о неясных местах „Слова в полку Игореве“»), исследовательница подвергает разбору ряд «темных мест» памятника («заря свѣтъ запала, мъгла поля покрыла», «Въстала обида» и др.), предлагая свои толкования. Одновременно Щ. выступает против неоправд. исправлений там, где текст этого вовсе не требует.
В дальнейшем, на основании особенностей правописания подлинника С., Щ. вновь обращается к разбору неясных мест памятника. В исследованиях подобного рода Щ. считает приемлемыми и желательными такие методы, как новое деление на слова, восстановление утрач. выносных букв, более верное раскрытие сокращений, исправление ошибок диалектол. порядка, выяснение старого значения некоторых слов.
В попытке дополнить сведения о сгоревшей рукописи Щ. исходит из общих палеогр. наблюдений над древнерус. рукописями. Исследовательница устанавливает количество листов, которое занимало С. в рукописи (9 листов или 18 страниц). По мнению Щ., рукопись имела по 30 строк на странице, причем в первой части текста страницы содержали ок. 750 знаков, а во второй — ок. 950. Всего С. занимало 496 строк.
Перв. изд. С. и снятая с рукописи копия, вследствие несовершенства транскрипции, исказили ряд подлинных чтений. На основании анализа разночтений Екатерининской копии и Перв. изд. С. Щ. пытается восстановить эти чтения. Она, в частности, останавливается на вопросе о южнослав. чертах орфографии сгоревшей рукописи. Изучение проблемы
приводит Щ. к выводу, что правописание рукописи не несло следов южнослав. влияния.
Продолжая работу по анализу разночтений Перв. изд. и Екатерининской копии, Щ. рассмотрела некоторые слова текста, читавшиеся, с точки зрения автора, в рукописи в сокращении («средь», «пѣсь», «пяткъ» и др.). Исследовательницей предложена характеристика транскрипций текста С., предпринятых А. И. Мусиным-Пушкиным и А. Ф. Малиновским. В результате сопоставления двух версий С. автор приходит к выводу, что прочтения Перв. изд. предпочтительнее.
Щ. касается также проблемы автора С. Исходя из текста памятника («Пѣти было пѣснь Игореви, того (Олга) внуку»), Щ. заключает что автором С. был внук Бояна: по мнению исследовательницы, мест. «того» указывает на Бояна.