Ответ на сообщение Re: "Слово о полку Игореве" и XVIII в. Графика и Слововедение. пользователя АлександрЛ

Фрагмент 4 (стр.198-199):
"Но не только в отдельных частях службы автор сохраняет церковную
манеру: расположение групп песнопений также следует порядку вечерней
службы. Конечно, мы не найдем одной службы, которая была бы цели
ком использована им: по самому сюжету—праздник задуман им в честь
новых мучеников, на кабаке пострадавших,— естественно чаще всего он
вспоминает молитвословия в честь преподобных и мучеников, но мы встре
чаем у него пародии на песнопения и из других служб до страстной недели
включительно. Даже паримийные чтения выбраны им не случайно: это как
раз те три паремии, которые в том же порядке читаются в службе препо
добному. Самое обилие эпитетов, которыми он наделяет кабак и пьяницу,
подробное описание подвигов последнего—все это соответствует церков
ному прославлению святого, его родины и места его подвигов.
Параллель пьяница — мученик завершается житием, мастерски паро
дирующим Форму жития. Трудами ряда ученых (Ключевский, Безобразов,
Лопарев, Шестаков и др.) давно уже установлен тот шаблон, по которому
обычно составлялось житие святого: его происхождение от благочестивых
родителей, ранние подвиги, послушание, раздаяа бедным имущества, муче
нические подвиги в бедности — вот канва, которую можно найти в массе
житий. Эту канву, несомненно, улавливали и внимательные читатели,
привыкшие к определенному порядку изложения подвигов преподобных и
к мотивировке этих подвигов. Следуя этому шаблону, и наш автор после
традиционной начальной Фразы проложных житнй — «Сии убо родишася...»
юворит о родителях пьяницы, о раннем непослушаиии его, о том, что
пьяницы «разтрчшпа имение не бога ради», об их мучениях в кабаке и злой
смерти. Сообразно с общим тоном изложения, житие пьяницы насыщено
славянизмами в языке, риторическими оборотами, которые показывают,
что у автора, начавшего с подражания кратким проложным житиям,
в памяти вставали и жития пространные, с похвалами святым, о теми
украшениями, которыми так богата московская агиография XV — XVI вв.
Мы не можем, конечно, указать точно, каким именно из этих житий автор
подражает: он, как отмечено, повторяет лишь их общую манеру, отсто
явшийся шаблон.

К о м м е н т а р и й. Как видно, расширяется область нашего поиска. Теперь необходимо наряду с церковными песнопениями просматривать и московскую агиографию. Обращает на себя внимание и то, что "Служба кабаку", как и "Слово", насыщено "славянизмами в языке" (на избыточность имперфектов, что характерно как раз для агиографической традиции, в тексте "Слова" обратил внимание А.А.Зализняк в своей книге по "Слову" 2004, стр. 239-239).