Фрагмент 9 (стр.242-244):
"Подделки (удачные в особенности) вообще лучше любого текста свидетельствуют
об уровне историографии своего времени, поскольку определяют порог "пропуска"
в круг надёжных текстов. Их создают в расчёте на доступный дисциплине
инструментарий верификации, испытывая его таким образом на прочность.
Мистификатор работает с тем же набором приёмов и конвенций, что и будущий
критик, и если он достаточно аккуратен, возможность поймать его за руку невысока.
Необходима "смена парадигмы" и иные, непредвиденные мистификатором приёмы,
чтобы подлог стал очевиден.
(...) Современный исследователь держит в голове весьма детальную стемму
летописания, позволяющую, постоянно сверяясь с ней, расположить практически
любой текстотносительно прочих текстов. Во времена Татищева подобной стеммы
в уме никто не держал, в том числе и он сам, а значит идентифицировать поздние/
новые тексты было чрезвычайно проблематично, по сути дела, невозможно, что и
засвидетельствовал шумный успех псевдо-Иоакима у нескольких поколений историков.
Иоакимовская летопись никогда не существовала вне "Истории". Она соткана из идей
Татищева
. По существу, в ней нет ничего, что не находило бы своего объяснения в
других текстах историка (...).
"

К о м м е н т а р и й. В версии написания "Слова" в XVIII в. вложить идеи в его содержание мог в первую очередь историк кн.М.М.Щербатов.