
- Люблю его практически во всех ролях. Великий актер) А Мышлаевский - о!!!
Мышлаевский, оголив себя до пояса в заветной комнате Анюты за кухней,
где за занавеской стояла колонка и ванна, выпустил себе на шею и спину и
голову струю ледяной воды и, с воплем ужаса и восторга вскрикивая:
- Эх! Так его! Здорово! - залил все кругом на два аршина. Затем
растерся мохнатой простыней, оделся, голову смазал бриолином, причесался и
сказал Турбину:
- Алеша, эгм... будь другом, дай свои шпоры надеть. Домой уж я не
заеду, а не хочется являться без шпор.
- В кабинете возьми, в правом ящике стола.
Мышлаевский ушел в кабинетик, повозился там, позвякал и вышел.
Черноглазая Анюта, утром вернувшаяся из отпуска от тетки, шаркала
петушиной метелочкой по креслам. Мышлаевский откашлялся, искоса глянул на
дверь, изменил прямой путь на извилистый, дал крюку и тихо сказал:
- Здравствуйте, Анюточка...
- Елене Васильевне скажу, - тотчас механически и без раздумья шепнула
Анюта и закрыла глаза, как обреченный, над которым палач уже занес нож.
- Глупень...
Турбин неожиданно заглянул в дверь. Лицо его стало ядовитым.
- Метелочку, Витя, рассматриваешь? Так. Красивая. А ты бы лучше шел
своей дорогой, а? А ты, Анюта, имей в виду, в случае, ежели он будет
говорить, что женится, так не верь, не женится.
- Ну что, ей-богу, поздороваться нельзя с человеком.
Мышлаевский побурел от незаслуженной обиды, выпятил грудь и зашлепал
шпорами из гостиной. В столовой он подошел к важной рыжеватой Елене, и при
этом глаза его беспокойно бегали.
- Здравствуй, Лена, ясная, с добрым утром тебя. Эгм... (Из горла
Мышлаевского выходил вместо металлического тенора хриплый низкий баритон.)
Лена, ясная, - воскликнул он прочувственно, - не сердись. Люблю тебя, и ты
меня люби. А что я нахамил вчера, не обращай внимания. Лена, неужели ты
думаешь, что я какой-нибудь негодяй?
С этими словами он заключил Елену в объятия и расцеловал ее в обе щеки.
В гостиной с мягким стуком упала петушья корона. С Анютой всегда
происходили странные вещи, лишь только поручик Мышлаевский появлялся в
турбинской квартире. Хозяйственные предметы начинали сыпаться из рук
Анюты: каскадом падали ножи, если это было в кухне, сыпались блюдца с
буфетной стойки; Аннушка становилась рассеянной, бегала без нужды в
переднюю и там возилась с калошами, вытирая их тряпкой до тех пор, пока не
чавкали короткие, спущенные до каблуков шпоры и не появлялся скошенный
подбородок, квадратные плечи и синие бриджи. Тогда Аннушка закрывала глаза
и боком выбиралась из тесного, коварного ущелья. И сейчас в гостиной,
уронив метелку, она стояла в задумчивости и смотрела куда-то вдаль, через
узорные занавеси, в серое, облачное небо.
- Витька, Витька, - говорила Елена, качая головой, похожей на
вычищенную театральную корону, - посмотреть на тебя, здоровый ты парень, с
чего ж ты так ослабел вчера? Садись, пей чаек, может, тебе полегчает.
- А ты, Леночка, ей-богу, замечательно выглядишь сегодня. И капот тебе
идет, клянусь честью, - заискивающе говорил Мышлаевский, бросая легкие,
быстрые взоры в зеркальные недра буфета, - Карась, глянь, какой капот.
Совершенно зеленый. Нет, до чего хороша.
- Очень красива Елена Васильевна, - серьезно и искренне ответил Карась.
- Это электрик, - пояснила Елена, - да ты, Витенька, говори сразу - в
чем дело?
- Видишь ли, Лена, ясная, после вчерашней истории мигрень у меня может
сделаться, а с мигренью воевать невозможно...
- Ладно, в буфете.
- Вот, вот... Одну рюмку... Лучше всяких пирамидонов.
Страдальчески сморщившись, Мышлаевский один за другим проглотил два
стаканчика водки и закусил их обмякшим вчерашним огурцом. После этого он
объявил, что будто бы только что родился, и изъявил желание пить чай с
лимоном.
(Выделенный эпизод был сыгран конгениально)))))))))) Электрик - ярко-синий цвет, кто не знает)))
Не придуман ещё мой мир, от того голова легка. Нет звезды ещё в небе и нет закона пока... (Пикник)