"Обладающий Гнозисом очистится от Множественности, (обратясь) в Единство. Он знает, откуда приходит и куда идет. Он знает подобно тому, кто, становясь пьяным, отворачивается от своего пьянства (и) возвращается к самому себе, верно устанавливая то, что (действительно) его."
Валентин. Евангелие истины
"Что такое Гнозис? Ответить на этот вопрос нелегко, потому что постичь его - значит объять парадокс.(2) Наш логический разум может посчитать это невозможным, но для самой жизни парадоксальность - не проблема. Жизнь - проявление невыразимого, Единство, кажущееся множеством, неизменное настоящее, которое беспрестанно меняется. «Здесь невозможный союз сфер бытия возможен», как пишет Т.С. Элиот. (3)
Жизнь парадоксальна по своей сути, и мы с вами тоже. На уровне тела мы находимся в космосе, но на уровне Сознания - космос в нас. Постичь Гнозис значит глядеть «в обе стороны одновременно», как поясняет Плотин: осознавать и первозданную сущность, Тайну, и видимое проявление, человека. Это и есть мистический союз, в котором два аспекта нашей сизигийной природы сливаются воедино, как учит Иисус в «Евангелии от Фомы»: «когда вы сделаете мужчину и женщину одним, чтобы мужчина не был мужчиной и женщина не была женщиной, - тогда вы войдете в [царствие]».(4)
Мы находимся в затруднительном положении, потому что, «будучи отделенными от целого, мы ищем себе прибежище в индивидуальности», как выражается Плотин.(5) Мы понимаем, что являемся индивидуумом, но не Тайной. Цель христианского пути - привести нас к осознанию Единого, Блага, Бога, Тайны, как бы мы не называли неназываемое. Психический этап посвящения учит нас жить как человек, сочувствующий всем живым существам, потому что все мы части Единого. Пневматический этап - превосходить отдельное «я» и осознавать, что по сути мы являемся Единым. Рассмотрим поподробнее оба этапа и то, как вместе они приводят нас к постижению Гнозиса.
ПСИХИЧЕСКОЕ ПОСВЯЩЕНИЕ
Психическое посвящение помогает нам пройти путь от эгоистичного индивидуума до сознательного воплощения Единства Бога, которое естественно проявляет любовь ко всему сущему. Оно учит нас хорошей жизни в этом мире, выражая нашу истинную добродетельную природу. Сейчас мы кажемся себе частично «плохими», потому что ошибочно отождествляем себя с идолоном, отдельным «я». Таким образом мы обособляемся от Целого и печемся лишь о собственных интересах в борьбе за благо, а не сотрудничаем, чтобы добиться блага для всех. Как пишет Платон, «привязанность к самому себе беспрестанный источник злодеяний в каждом из нас».(6) Плотин поясняет: «Причина зла лежит в замысле быть и жить по своей воле».(7)
Для христиан-буквалистов мы рождены в грехе и должны исправиться, для чего нас нужно заставить следовать строгому кодексу правил, составленному религиозными властями и, как они утверждают, утвержденному самим Богом.(8) Если же нам не удастся ответить его ожиданиям, то, вполне возможно, придется в наказание провести целую вечность в страшных муках. Подход христиан-гностиков прямо противоположен. Птолемей разъясняет, что наша первозданная сущность не может быть осуждена, что бы мы ни делали:
«Сознание не может подвергнуться тлению, до каких бы деяний ни низошли они. Золото, положенное в грязи не теряет своей красоты, но сохраняет природные свои качества и грязь не может ничего дурного причинить золоту. В Плерому вводит не какая-либо деятельность, а семя, оттуда сообщаемое в незрелом состоянии и здесь достигающее совершенства».(9)
Мы попадаем в Плерому - Царство Небесное - не в награду за соблюдение правил, а понимая, что это уже является вечным домом нашего первозданного «Я». Мы «непременно спасемся, не посредством дел, но потому, что по природе духовны».(10) Благодаря не тому, как поступаем, а тому, кем являемся.
Следовательно, для гностиков стать лучше не значит подчиняться каким-либо моральным предписаниям, а очиститься от эготизма, который скрывает нашу естественную добродетель. Для этого нужно осознать свои затаенные эгоистичные побуждения, корень которых лежит в отождествлении с эго. «Евангелие от Филиппа» поясняет:
«Пока корень зла скрыт, оно сильно. Если оно познано, оно распускается, и если оно открылось, оно погибло. Если мы в неведении о нем, оно укореняется в нас и производит свои плоды в нашем сердце. Оно господствует над нами, мы - рабы ему. Оно пленяет нас, чтобы мы делали то, ради чего мы [не желаем], (и) то, что мы желаем, мы бы [не] делали. [Оно] могущественно, ибо мы не познали его».(11)
Для гностиков важно не что мы делаем, а почему. Нет таких поступков, которые сами по ceбe хороши или плохи. Таковыми их может сделать только мотивация.(12) По словам Иринея, гностики учили: «Только для человеческого мнения есть добрые и худые дела».(13) Павел пишет: «Я знаю и уверен в Господе Иисусе, что нет ничего в себе самом нечистого; только почитающему что-либо нечистым, тому нечисто».(14) Это призывает нас не следовать слепо мнению окружающих о том, как нужно жить, а отыскать в себе Добродетель и самим решать, что хорошо, а что плохо. Павел советует: «Испытывайте, что благоугодно».(15)
Традиционные этические законы и религиозные обычаи могут оказаться полезными для новичков на пути, но когда мы достигаем духовной зрелости, они становятся все более неуместными. Чем более мы пробуждаемся, тем более проявляем естественно присущую нам добродетель, которая вытесняет необходимость следовать каким-либо этическим кодексам. Климент Александрийский пишет:
«Оставаясь равнодушным ко всему внешнему, он всецело посвящает себя самому необходимому, сосредоточившись на том, что непосредственно касается его духовной жизни. Верным он остается не на словах только и не по внешнему виду, но в согласии с Гнозисом, истиной, верными делами и действенным словом».(16)
Углубляясь в постижении Гнозиса, мы «не ограничиваемся воздержанием от зла из страха наказания или добродетелью ради обещанной награды», а естественно выражаем Благо, живя спонтанно «из любви», потому что осознающий единство не может не проявлять безусловной любви ко всем живым существам.(17)
Павел пишет: «Любовь [есть] плерома закона»(18) (Ср.: «Любовь не делает ближнему зла; итак любовь есть исполнение закона» (Рим. 13:10). (Прим. ред.)), что значит: любовь - это совершенный архетип, искаженными отображениями которого являются моральные предписания. Он поясняет, что когда мы «отождествляем себя с Христом» - вселенским Сознанием, - то, «умерши для закона, которым были связаны, мы освободились от него, чтобы нам служить (Богу) в обновлении духа, а не по ветхой букве».(19)
Цель психического посвящения - помочь нам переступить пределы этических представлений о том, что такое хорошо, и открыть присущую нам любовь и доброту, которыми мы являемся, чтобы жить непринужденно, руководствуясь сердцем. Климент смело провозглашает:
«Действия, несущие в себе гносис, верны, и действия, гносиса не содержащие, неправильны, даже если совершены в согласии с законом».(20)
Пока мы отождествляем себя с эго, наши поступки так или иначе эгоистичны, даже если внешне кажутся благочестивыми. Когда мы перестаем это делать, наши дела - дела Бога, не искаженные иллюзией отделенности. Мы безошибочно выражаем «волю Божью», которая, по словам Василида, проста: «не желать ничего, ничему не завидовать, любить все».(21)
Ириней возмущен утверждением христиан-гностиков, что, познав Гнозис, они вольны действовать спонтанно, невзирая на моральные устои. Он негодует:
«Они говорят также, что они, по высоте своей, выше всякой силы, а потому и делают все свободно, не имеют ни в чем никакого страха».(22)
Но тот, кто пробудился духовно, неподвластен осуждению таких религиозных моралистов, как Ириней. Павел поясняет: потому, что они «живут не по плоти, но по духу»,(23) они могут «судить о всем, а о них судить никто не может».(24) Действительно, как говорит Ириней, они свободны и бесстрашны.
ПНЕВМАТИЧЕСКОЕ ПОСВЯЩЕНИЕ
Психическое посвящение учит нас: жизнь как видимая часть Единого. Тогда как пневматическое открывает нам, что по сути мы являемся Единым, с помощью преображающей философии. Смысл гностической этики в любви, а не в законах, а гностической философии - в откровении, а не в теориях. Гностические философы пользуются ими лишь для того, чтобы вывести нас за их пределы, к их источнику, Тайне. Слова им нужны для того, чтобы «рассуждениями побудить себя и других направить свои усилия на созерцание этого дивного божественного зрелища», как выражается Плотин.(25)
Пифагор определяет цель философии как «знание бытия».(26) Клемент учит, что философское созерцание направлено на «знание самого бытия».(27) Плотин поясняет, что философия «предметом своим имеет истинно-сущее».(28) Она помогает нам воспитывать в себе осознание настолько очевидного, что мы обычно не обращаем на это никакого внимания, и настолько чудесного, бесконечно таинственного - нашего существования. Она учит нас осознавать то, что мы осознаем, чтобы не упустить величайшее чудо - что мы наблюдаем за этим невероятным зрелищем.
Философия подрывает концептуальное отношение, которое мы неосознанно унаследовали от своей культуры и ошибочно принимаем за реальность.(29) Она возвращает нас к основам, от сложности этого мира к простым базисным принципам.(30) В конце концов мы приходим к восприятию первичной сизигии - Тайне, проявленной в виде Сознания и психе. Как учит Павел, понимание «острее всякого меча обоюдоострого: оно проникает до разделения психе и Сознания» .(31) (души и духа (Прим. ред).)) Оно дает нам возможность отличить себя, наблюдателя, от того, за чем мы наблюдаем, и «отдалиться» от психе-тела, входя в состояние, которое античные философы называли theoria, то есть «созерцание», или hesychia, то есть «спокойствие»; в нем мы отождествляем себя с невыразимым, наблюдающим за развертыванием нашего психофизического опыта.(32)
Чтобы углубить эту осознанность, мы должны, не придавая значения мыслям, чувствам и ощущениям, обратить внимание на полое присутствие, в котором они появляются и исчезают, погружаясь в то, что Дионисий называет «таинственной тьмой незнания», в которой мы «выходим за пределы Сознания, не зная ничего».(33) В этом состоянии Сознание обращается на самое себя, чтобы связаться с «пресветлым Мраком» - таинственным Единством, от которого происходит первичная двойственность Сознания и психе. Плотин поясняет, что «выход за пределы индивидуального Сознания повторяет первый миг мироздания».(34) Он учит:
«Само Первоединое не приходит, оно просто является как бы ниоткуда, ибо предстает оно созерцанию не как идущее откуда-то, а как тут же вне и превыше всего присутствующее прежде, чем ум приблизится к нему».(35)
Христианский текст «Аллоген» мифически рассказывает нам о ходе пневматического посвящения, посредством которого мы связываемся с «Непознаваемым». Аллоген, чье имя означает «иноземец», чужак в мире на обратном пути к своему истинному дому. Богиня ведет его «вовнутрь», пока он не достигает «спокойствия бытия» - состояния созерцания, в котором можно осознать пресветлый Мрак Тайны.(36)
Богиня учит Аллогена, что он не может ничего сделать, чтобы приблизиться к «Первооткровению Непознаваемого», потому что постижение Единства скрывается за его представлением о себе как о независимом деятеле, отделенном от Единого. Следовательно, он должен отбросить отождествление с активным личным эго и быть пассивным безличным наблюдателем за Сознанием. Она поясняет:
«И когда ты получишь откровение через Первооткровение Неизвестного, удались из-за Деятельностей в тыл. И когда станешь ты совершенным в этом Месте - оставайся самим собой. И далее не расточай себя, чтобы суметь выстоять, и не желай быть деятельным, чтобы не попасть на какой-либо путь недеяния Неизвестного в тебе».(37)
Богиня предостерегает Аллогена, что даже помыслив о том, что познал Единое, он скроет Тайну Сознания за этой мыслью:(38)
«Не познавай его, ибо это невозможно, но если просветленной мыслью ты смог познать его, пребывай о нем в неведении!»(39)
Богиня советует Аллогену войти в состояние глубокого медитативного созерцания, отворачивая внимание от окружности к центру Сознания. Таким образом он приближается к состоянию глубокого сна, оставаясь сознательным. Эта практика может быть полезной, потому что знакомит нас с умиротворенной глубиной нашего естества, но невозможно оставаться в таком уединенном убежище бесконечно. Обратная сторона нашей сизигийной природы снова привлечет внимание к телу. Однако духовная зрелость позволяет нам одновременно держать во внимании и повседневные переживания, и связь с Непознаваемым. Плотин учит:
«И что же, разве Сознание в этом состоянии различает одно от другого и мыслит сперва одно, потом другое? Конечно, нет. Оно от вечности как может мыслить, так вольно и не мыслить, то есть созерцать Бога совсем иным образом».(40)
Когда мы «глядим в обе стороны одновременно», то знаем, кто мы такие. Мы - Целое, которое осознает само себя посредством части. Мы - Не-«кто», которые с виду кажутся кем-то. Мы - Тайна Бога, которой снится, что она - человек. Мы - Единство во множестве на пути от пресветлого Мрака бессознательного единства через опыт осознанного множества отдельного эго к сознательному пониманию просветленного мастера, что множество - лишь проявление Единства.
ЛЮБОВНОЕ ОТНОШЕНИЕ К ЖИЗНИ
Постичь Гнозис - значит осознать нашу божественность, не отрицая человечности. Гностические мастера действительно отзываются о воплощении в человеческом теле отрицательно, как о заключении, из которого мы должны бежать, но это лишь одна сторона медали. Они также изображают его в положительном свете, как возможность духовно пробудиться, которую мы не должны упустить.(41) Уразумев парадокс, лежащий в основе Гнозиса, мы видим, что эти, на первый взгляд, противоречащие друг другу учения в действительности дополняют друг друга, потому что оба верны. С одной стороны, чтобы познать Единое, мы должны вырваться из отождествления с отдельным «я», но, с другой стороны, духовно пробудиться может только индивидуум.
Постичь Гнозис значит не отстраниться от жизни, а дорожить человеческим воплощением как драгоценной возможностью приобщиться к Единству через множество, обнаружить Добро через добро и зло, найти Любовь через разлуку. Это значит быть Единым не вместо индивидуума, а вместе. Жить и как Бог, и как человек, следуя мифическому примеру Иисуса.
Это вовсе не отказ от мира как от бесполезной иллюзии, а полное участие в спасении Кеномы посредством ее трансформации в совершенное отображение архетипов Плеромы, потому что, как учит христианский гностик Марсан, «во всех отношениях чувственно воспринимаемый мир достоин полностью спасенного Бытия».(42) Постичь Гнозис - значит участвовать в сотворении рая на земле, вместе видя совершенный сон о единении и любви вместо настоящего кошмара о разделении и вражде.
Христиане-гностики предвидят осуществление этого идеала в конце времен, когда все семена Сознания постигнут свои истинную сущность и вся Кенома объединится в Гнозисе. Достичь этого состояния абсолютного Гнозиса возможно лишь вместе. Все мы Едины, и только так можем осознать это Единство. Это значит, что пока все мы не познаем Гнозис, ни один из нас не способен сделать это по отдельности. Никому из нас не удастся полностью освободиться от невежества и страдания, если этого не сделает каждый. Индивидуальное постижение - лишь относительное знакомство с Абсолютной Тайной. Это не состояние, а постепенный процесс пробуждения к более и более глубоким уровням самопознания. Блага все равно не достичь, поэтому всегда есть возможность стремиться к лучшему.(43)
Для индивидуумов во времени Гнозис - это временное осознание нашей вечной природы. Основа любого впечатления неизменна, но наше восприятие ее колеблется. Гнозис - то, к чему мы то приближаемся, то удаляемся. Хотя относительно мы сознаем, что все Едино, все происходит само по себе. Без вмешательства исказителя-эго мы не «промахиваемся», но несомы естественным течением жизни. Глядя в зеркало психе, мы видим одного только Бога. Мир полон разумности и изобилует любовью. Но рано или поздно самонаправленность возвращает нас к отождествлению с идолоном. Мы сосредоточенно продолжаем психический процесс личной трансформации, чтобы не позволить этому нисхождению происходить слишком часто, таким образом углубляя пневматическое понимание Единства. Христианский путь - постепенное совершенствование ради выхода за все большие пределы.
Пифагорейцы называли уровни посвящения «активной» и «созерцательной» жизнью.(44) Следовать христианскому пути - значит «быть одновременно и активным, и созерцательным образом Бога», как выражается Феодот.(45) Взаимодополняющие аспекты процесса духовного пробуждения требуют жить и активной жизнью, совершенствуя переменчивый идолон, и созерцательной, пребывая вечной сущностью. Смысл не в том, чтобы пройти через психический и пневматический этапы к Гнозису, потому что это не что-то, к чему можно прийти. Это текущий процесс преображения и выхода за всевозможные пределы, возникновения и бытия, активного совершенствования и пассивной признательности.
Для первых христиан символом постижения Гнозиса был мистический союз Иисуса и Богини, потому что Гнозис - это жизнь, прожитая как любовные отношения между взаимодополняющими противоположностями. Это объединение психического пути преображения и пневматического - выхода за пределы. Это празднование каждого мгновения как новое начинание на бесконечном пути самосовершенствования и как совершенное его окончание. Это значит объять парадокс, что все мы - Христос, и каждый из нас - отдельная потерянная душа. Понять, что мы - Целое, осознающее себя с помощью части, что Абсолютное может познать себя лишь относительно. Это значит быть вселенским Разумом, выглядывающим через игольное ушко отдельной личности в совместно созданный нами космос.
В христианском тексте «Подлинное учение» сказано, что худшие пороки это «незнание и беспечность».(46) Незнание - это жизнь без понимания Единства. Беспечность - отстранение от жизни. Гнозис противоположен и тому, и другому. Это общность и сострадание. Осознание первозданного Единства Тайны и любовь ко множеству ее проявлений. Мистический союз - жизнь по этим двум принципам. Гнозис означает любить всех, будучи Единым.
В МИРЕ, НО НЕ ОТ МИРА
Психическое и пневматическое посвящения учат нас быть «в мире, но не от мира». Чтобы помочь нам понять, что это значит, античные философы сравнивали жизнь со спектаклем.(47) В современной версии этой аналогии речь бы шла о просмотре фильма. Причина наших трудностей в том, что мы полностью отождествляем себя с его героем. Это замечательно в приятных эпизодах, но в самых интересных местах нас охватывает ужас. Мы действительно верим, что негодяи нас прикончат. Пневматический этап посвящения приводит нас к утешительному открытию, что мы вообще не участвуем в фильме. И все-таки быть отрешенным наблюдателем так же сумасбродно и неудовлетворительно, как сидеть в кинотеатре и постоянно напоминать себе, что фильм - лишь фантазия. Это делает бессмысленным его просмотр. То же самое отстраненное уединение делает с жизнью.
Однако существует третий вариант, союз двух пониманий. Мы отдаемся драме фильма, но помним про себя, что это лишь фильм. Конечно, именно так мы и поступаем, когда идем в кинотеатр, что позволяет нам получать удовольствие от всего фильма, включая страшные эпизоды. Часто дети не могут смотреть пугающие картины, думая, будто все происходит на самом деле. Также и духовно незрелые настолько увлечены драмой жизни, что полны страха. Постижение Гнозиса позволяет нам быть «в фильме, но не от фильма» и наслаждаться им безоговорочно.
Освободившись от страха, мы обретаем способность наслаждаться необыкновенным зрелищем, которое устроили для себя, не отравляя удовольствие постоянной тревогой. Мы можем идти на риск, который жизнь требует от нас, потому что знаем: пока идолон важно вышагивает по сцене мира, выигрывает и проигрывает, страдает и празднует, смеется и плачет, мы - свидетель, который наблюдает за всем этим.
Тем не менее, в одном очень важном отношении эта аналогия не соответствует ситуации. Просто сидеть в кинозале не особенно увлекательно, а пребывать в непосредственном контакте с Сознанием значит купаться в блаженстве нашей сущности. Наблюдать за богатым многообразием ощущений, предлагаемых жизнью, чудесно, но осознать Тайну Бога значит обнаружить источник всей радости. Плотин поясняет:
«В самом Сознании можно различать двоякую способность: с одной стороны - мыслительную, которой он усматривает то, что находится в нем самом, а с другой - ту, которой он вглядывается в то, что выше него. В созерцании первого рода оно есть Сознание рассуждающее, а в созерцании последнего рода оно - Сознание любящее, и когда оно находится в этом состоянии, когда, упиваясь нектаром, преисполненное любви, теряет рассудительность, то все отдается этому блаженству до пресыщения, предпочитая это нетрезвое состояние состоянию трезвой, важничающей рассудительности».(48)
Любовь
Читая книгу, подобную этой, полную старых мифов и философских умозаключений, несложно составить представление о Гнозисе как об абстрактной теории, от которой голова идет кругом. Но у духовно просветленных голова кружится от упоения, а не от абстрактных понятий. Они пьяны любовью, а вовсе не поглощены трезвыми интеллектуальными осмыслениями. Цель философии - открыть нас, дать нам возможность испытать исступленный восторг. Последователи христианского мастера Монтана обладали «бесконечным количеством книг», но истинным христианством называли исступление.(49)
Как мы увидели ранее, гностики считали, что воплотиться Тайну побудило стремление к самопознанию. Возможно, звучит несколько сухо, но это лишь одна из возможных попыток представить нечто, полностью выходящее за пределы нашего понимания. Валентин предполагает, что побуждением к воплощению послужила любовь:
«Созидательному Отцу нравилось творить и создавать самое красивое и совершенное в себе. Он весь был любовью, а любовь - не любовь, если ей нечего любить».(50)
Любовь - сущность Тайны, но если любить нечего, это остается лишь скрытой возможностью. Поэтому Тайна создает нечто прекрасное и, любя это нечто, сама становится любовью.
Мы - Тайна, которая хочет любить и быть любимой. Каждый ищет любви, знает он об этом или нет. Нет ничего лучше ее. Чувствуя ее, мы и себя чувствуем хорошо, потому что она есть Благо. Любовь случается при глубоком контакте с другим сознательным существом, потому что именно так мы воспринимаем таинственный парадокс: будучи Единым, мы кажемся множеством. Любовь - это Тайна, знающая сама себя, поэтому проникая в глубины своего «я», мы влюбляемся в самих себя. Плотин восторженно пишет:
«Эти душевные состояния должны возникать по поводу чего бы то ни было прекрасного - изумление, и сладостное потрясение, и томление, и любовь, и радостное волнение. Что испытываете, когда созерцаете свою внутреннюю красоту? Подобные состояния можно испытывать, и души действительно их испытывают, и относительно незримого. Наиболее же сильны они у тех душ, которые более склонны к любви. Вспомните, что испытывают истинно влюбленные».(51)
Гнозис - не теория, а «упоение, подобное тому, какое испытывает любящий, покоясь на груди своего любимого», как выражается Плотин.(52) Это удовлетворение истинным счастьем, естественно присущим нам, когда мы свободны от невежественного страха и эгоистичных желаний. Открытие, что мы - нечто большее, чем когда-либо представляли или могли представить. Это сдвиг реальности, выворачивающий мир наизнанку.
Вера
Как ни парадоксально, но постичь Гнозис значит узнать, что мы ничего не знаем. Освобождаясь от концептуальной матрицы, которую ошибочно принимали за реальность, мы все менее и менее уверены в чем-либо, пока не обнаруживаем, что живем в Тайне. Удивительно, что наиболее известным воплощением гностического предписания «Познай себя самое» стал Сократ, которого Оракул из Дельф назвал самым мудрым человеком, потому что тот «знает, что ничего не знает».(53)
Гнозис значит любить все, не зная ничего. Павел учит:
«Никто не обольщай самого себя. Если кто из вас думает быть мудрым в веке сем, тот будь безумным, чтобы быть мудрым.(54) Кто думает, что он знает что-нибудь, тот ничего еще не знает так, как должно знать».(55)
Если мы желаем на себе испытать, что Павел называет «миром Божьим, который превыше всякого ума», а Плотин «присутствием превыше всякого понимания», мы должны быть согласны выйти за пределы разума.(56)
Концептуальные модели реальности мы создаем потому, что боимся жизни и желаем знать, что происходит, чтобы защитить себя. Но Гнозис приносит понимание, что мы уже находимся в полной безопасности, потому что наше естество существует за пределами всего человеческого. Помня об этом, мы вольны отпустить понятийную реальность и жить в Тайне, позволяя жизни непрерывно удивлять нас бесконечной новизной.
Мы вступаем на духовный путь, потому что не знаем, кто мы такие и что есть жизнь. Несмотря на причудливые представления, которыми забиваем голову, мы все глубже постигаем Гнозис, и вдруг оказывается, что ответ мы знали с самого начала. Мы отправились на поиски смысла, потому что не умели логически обосновать происходящее. И были правы. Объяснения не существует. Жизнь - абсолютная Тайна.
И все-таки проделанный путь кое-что меняет. Мы вступили на него в ужасе, не ведая, что происходит. Однако процесс пробуждения открывает нечто чудесное: источник, в котором зародилась и куда стремится жизнь, более совершенен, прекрасен, полон любви, чем можно выразить словами. Жизнь - само Благо.
Такая убежденность может показаться поверхностной, но это не так. Гностицизм не требует, чтобы мы не обращали внимания на страдание и принимали желаемое за действительное. Он помогает выражать присущее нам сочувствие, делая все возможное, чтобы облегчить страдания, с которыми мы встречаемся, но и не забывать, что, как бы все ни казалось плохо, на самом деле все хорошо. Понимать, что все рождается в Благе и возвращается к нему. Верить, что в конце концов все происходящее обернется к лучшему, и активно способствовать этому.
Понять Тайну жизни невозможно, можно лишь научиться ей доверять, а это меняет все. Можно сказать, что Гнозис - синоним веры. Но гностики подразумевают не слепую веру в исторические события, как буквалисты, а доверие ходу жизни. Для Филона вера - «царица добродетелей».(57) Для Василида «вера - естественное преимущество».(58) Симон Маг учит, что «вера и Гнозис по мере своего проникновения в предавшуюся им душу дают ей согласие с собой и равенство».(59) Мистический союз означает жизнь с Гнозисом вечной Тайны и непоколебимой верой в доброту, присущую драме переменчивого мира.
Мы вступаем на духовный путь, потому что считаем жизнь ужасающей Тайной, которую желаем понять. Это ад. Когда же ад пройден, мы доверяем благости жизни, которая, как мы знаем, является необъяснимой Тайной. Это рай.
В «Трактате о воскресении» смело сказано: «Нет ничего сложного в слове Истины».(60) Учитывая сложную мифологию и замысловатую философию, которые мы рассматриваем здесь, простительно, что мы находим это утверждение ироничным и забавным. И все же, несмотря на кажущуюся сложность, не может быть ничего проще сущности христианского евангелия Гнозиса. Фактически она настолько очевидна и проста, что могут понадобиться годы философских исследований, прежде чем станет понятно, что «хорошая новость», которую оно приносит, - единственное, что нам нужно знать: все в порядке."
"61. Иисус сказал: Тот, кто познал мир, нашёл труп... Мир недостоин его!
71. Иисус сказал: Тот, кто знает все, нуждаясь в самом себе - нуждается во всем!",- Евангелие от Фомы.