Эхе хе хе хе...
9.15 6.09.2000
Начну сейчас я свой рассказ,
Последней весь покрытый сединой,
Начну писать тот пересказ
Идей из головы совсем иной.
Он будет во всем мне подобен,
Такой же нескладный, такой же нескромный,
Как ветер в воде несвободен,
Такой же умытый, чуть-чуть несъедобный.
Нас снова трое, снова мы одни,
Я, ты и он — вот наши имена,
Сидим и ждем, считая жизни дни,
В поход последний гладим знамена.
Тишина подобна молоту в ушах,
Как музыка на плоскости прямой,
Что напевает день и ночь в колоколах,
Когда их ветер собирается домой.
Похмелье, зелье, келья, ожерелье
И тысячи загадочных ответов,
Как постоянное безумного веселье
Во сне, в любви, в ночи его сонетов.
Он веселится, растворившийся в слезах,
Ты мудр и иронично смотришь прямо,
Меня прочтешь во сне в моих глазах,
Придержишь если веки мне упрямо.
Каждый из нас удобряет свой мир,
Строит дом и растит свое древо,
Его похоронят и сделают пир,
Вновь явивши урода из чрева.
Не надо много понимать,
Чтобы смотреть в мои глаза,
Не стоит много мне желать,
Чуть подождать, ведь я — лоза.
Меня можно любить
Или даже обнять,
Можно даже забыть,
Но никак не понять.
Конечно можно попытаться
Найти во мне правду саму,
Но ведь не стоит зря стараться,
Я никак себя сам не пойму.
Ночью беспросветно небо ясно,
От солнечной жары уж миражи,
Вокруг солнца звезды так прекрасны,
Хватит красить в зелень витражи.
Общее рождается частным.
А кто же отец последнего,
Его мать должна быть прекрасна,
А творец из кармана соседнего.
Непонятно, ты можешь сказать,
Он же скажет, а вот где искусство,
Здесь не надо меня понимать,
Лучше просто вкушать свои чувства.
Скрепленный непрочным словом
Союз мыслей, душ, жизней и тел
Наслаждается новым уловом,
Но останется вдруг не у дел.
Когда ты люблю говоришь,
Ты искренен или ты врешь
Или прощаться спешишь,
А есть ли любовь, не поймешь.
Это не есть трактат о любви
И уж точно не проблеск ума,
Просто воздуха дух улови,
В нем летает правда сама.
Будь рад, что ты жив и ты дышишь,
Не зависим от мира и смерти пока,
Попробуй просто увидеть, что слышишь,
А потом рассказать, не думав слегка.
Я открыл окно, обнявши любимую ночь,
Я вдохнул мой тихий милый вечер,
Я не полетел к звездам, отправил их прочь,
Там нет меня, дышать там нечем.
Ты любишь на огонь смотреть,
Как в зеркало прошлых лет,
Представь, он мог в тебе сгореть,
Как в опытной даме скромный валет.
На тебя представь он смотрит,
Ветром поправляя свои волосы,
Он жаркой страстью не испортит
Холод ночи, тени, сени, полосы.
Он тоже любит, но не долго,
Пока любви объект горит,
Дрова не могут жить подолгу,
Две дороги: сгореть или сгнить.
Но можно весной цвести,
Собою радовать всех пчел,
Для всех влюбленных вверх расти,
Я важность эту не учел.
Я лежу на облаке высоком,
Перед взором поля и луга,
Обвожу я их пристальным оком,
За ними вижу седые стога
Из неизвестного мне сена,
Пасется там их детвора,
Ведь не заметил ты подмену
У королевского двора.
Открыл глаза и вновь увидел
Дорогу, пыль и грязь, и грусть,
Зачем же я все это видел,
Я сон забуду этот пусть.
Не затылок луны, а лицо
Я целую в любви откровенной,
Ее губы, улыбку, кольцо,
Что одето на перст сокровенный.
Зависим я от легкости пера,
От всех искусственных надуманных причин,
Я бодрый, добрый, трезвый был с утра,
Погибну к вечеру от старости морщин.
Бумага выдержит событий новых вес,
А старые затерты уж до дыр,
Ушли надолго в тихий вечный лес
Все голоса прожорливых проныр.
Предать можно все, все можно простить,
Убежать в никуда и приплыть ниоткуда,
Можно быть вместе, друг друга любить,
А можно забыть после слов не забуду.
Я знаю, что придет тот миг,
Когда исчезнут эти строки,
Когда юнец или старик
Пешком исчезнет на востоке,
На солнце жмурясь поглядит,
И сквозь него вдруг проплывет,
Все, что возможно он простит,
А невозможное сожжет.
Оскверненное порой самопознание
Может в сумасбродство завести,
Одиноких тех очей очарование
Заставляет нас летать вместо ползти.
Суррогатная любовь одна на всех,
Настоящая же только для двоих,
Течь не даст она под тяжестью помех
И будет жить под днями лет своих.
Кто проверяет обонянием носки,
Кто ненавидит запах собственного тела,
Кто ковыряется в носу с большой тоски,
Тому, конечно, до любви той нету дела.
Последнее прости и первое прощай,
Тот первый поцелуй и первое люблю,
Весенний тот привет, улыбка невзначай
Исчезнут навсегда, хоть им я не велю.
Попробуйте пожить последний раз,
Чтобы любовь была и первой, и последней,
Просто любуйтесь красотой зеленых глаз
И чистотой души родной соседней.
Мы постоянно что-то ищем и находим,
Бывает вдруг бесценное теряем,
Добро предав, по углям зла мы ходим
И, став жестокими, про близость забываем.
Последний рыцарь вымирающей породы
Уходит в Африку, на кладбище, к слонам,
Он не причастен к дозволениям новой моды,
И равнодушен к ограниченным словам.
Туда не умирать уйдет, а жить,
Провожая закат, встречать свой рассвет,
Одинокой свободой своей дорожить,
Гореть или тлеть с течением лет.
В нем глупость и мудрость, шалость и жалость,
Он вечно мерзнет в желтой теплоте,
И в редкий час испытывает радость,
Как светлячок погасший в темноте.
Его доспехи ржавчина изъела,
Нарисовав на них загадочный узор,
Оставив без защиты его тело,
И душу выставляя на позор.
Его душа как лань в степи ранима,
Она пылает, как в ночи лесной пожар,
К словам доверчивым вдруг стала нетерпима,
Но всякой силы может выдержать удар.
Играть в войну на углях страсти прошлой
Гораздо легче, чем пытаться полюбить,
В войне без правил, злой, жестокой, пошлой
Надеждой на любовь не победить.
Она одна лишь нашим миром правит,
И кто бы, что, когда ни говорил,
Не верю, что людей лишь смерть исправит,
Я сотню раз бы это повторил.
Запутавшись в безоблачных прогнозах,
Я не поэт, а так простой сорняк,
Воздушный шарик, весь в своих занозах,
Пишу сейчас один большой пустяк.
Исчезли огоньки за поворотом,
А может быть погасли насовсем,
Мечты уходят вслед за эшафотом,
Лишая мир великих теорем.
Холодные ноги в босых сапогах
Настолько замерзли, что уже не его,
И душу оставив опять в дураках,
Пошли по дорогам пути своего.
Зелень весны на осеннем снегу
Выпала вскользь, не успела поникнуть,
Зимнюю ночь ожидает в кругу
Таких, как она, не способных привыкнуть.
Калачиком свернувшись, моя душа лежит,
И спит, и бодрствует, моргая одним глазом,
В ушах, как музыка, мушиный царь жужжит
И притворяется пушистым дикобразом.
Слепой походкой мертвого котенка
Ползет он весь, шатаясь, в глубь небес,
Не замечая откровенной лести тонкой,
Не слышит, что им правит скрытый бес.
Страх выдержать подобное призванье
Не так велик, как кажется порой,
Хотя вся наша жизнь — одно названье,
Покрытое погрешностью пустой.
Горит костер, в нем отражаясь
Плывут цепочки стройных облаков,
Плывут, с туманом синим в такт сражаясь,
Под четкий ритм безоблачных подков.
А эти тоненькие строки
Я незнакомке посвящаю,
Восходом солнца на востоке
Я о себе провозглашаю.
Да я ищу, искал и буду
Мне душу милую искать,
В своих скитаниях пробуду,
Мне будет, что тебе сказать.
Любовь и дружба, мост и вечность,
Да, это есть под нашим небом,
Уходит с возрастом беспечность,
Являясь чёрствым спелым хлебом.
Театр. Холодная тёмная сцена,
Занавес пыльный, блестящий паркет,
Дрожит, зажигаясь объятием, вена,
Над танцем теней возвышается свет.
Всё может быть, но быть не может
Того лишь, что не может быть,
И только время мне поможет
Всё моё прошлое забыть.
Танцоры на хрупких, как спички, ногах
Кружатся в огне, не пытаясь понять,
Их души, как тени, исчезнут в веках,
Поскольку не смогут друг друга принять.
Одиноко свеча шелестит лепестками,
Огонь, что блестит далеко впереди,
Я хочу поддержать это пламя руками,
Обнять нежно его, прижимая к груди.
Тишина – это музыка звёздных садов,
Её эхо чуть слышно, но чётко звучит,
Не подвластна она пустоте городов,
Где всякий и каждый, что хочет ворчит.
Стихи, рассказ, поэма, проза,
Так много разных буквоплётств,
Но как красива была роза,
Так и всегда сухарь был чёрств.
А кто из нас проснётся первый,
Я, он, а вдруг нежданно ты,
И пусть глаза откроет трезвый
Тем утром бодрой простоты.
Вином слащавым будет мне вода,
Маца послужит плотью во Христе,
Я пообедаю, где не был никогда,
Прибит гвоздями, сохну на кресте.
Душа и тело, вот мой дом родной,
Мне больше не найти нигде покоя,
Иду на запад по тропе в ночи одной,
Чтоб не узрел никто, какого я покроя.
Туманный альбион былых событий
Спускается под вечер в мой шалаш,
И слабый запах пьяных чаепитий
Собой напоминает ведьм шабаш.
Пусть в нашу гавань заходили корабли,
Они наполнили нас золотом и кармой,
Они стояли долго, как могли,
И уходили вдаль, неся пучине дар мой.
Я плыву под парусами по волнам,
Я иду под ветром свежим по земле,
Над ним лечу я по зелёным небесам
И мыслю, вверх взбираясь по скале.
Не просто так всё падает на землю,
Не просто так всё лезет на скалу,
И я совсем не просто так себе не внемлю,
Не просто так валяясь на полу.
Ляписы, точечки, кубики, бантики,
Волосы, тапочки, свечечки, чай,
Бабочки, кролики, куколки, франтики,
Смородина, дверь, молоко, молочай.
Не правда ль это бред сивой кобылы,
Совсем уж я нечаянно свихнулся,
Окаменевшим панцирем тортилы
Тот бегемот нежданно поперхнулся.
Я знал вчера, что буду думать
О снеге с сумрачных вершин,
О том, кто мог его придумать,
О фунте вечности с аршин.
Я маленькая мягкая снежинка,
Летящая среди других таких же,
Они чуть-чуть почешут мою спинку,
И мы кружась летим к земле поближе.
Я снежинку эту нежно в руки взял,
Стал любоваться красотой её чела,
Она не тает, и её я вверх поднял,
Она как будто бы всегда со мной была.
Она растаяла, обнявшись, и ушла,
На смену её придёт теперь другая,
И улыбнувшись мимо, в воздухе прошла,
В ночи глазами и челом сверкая.
Бреду по лесу я вдвоём с пушистой тьмой,
Снег освещает мой счастливый долгий путь,
Я сквозь осинник шёл под мягкой тишиной,
Пытаясь вникнуть в жизни нашей суть.
Пробираясь по загадочным сугробам,
О пеньки и корни запинаясь,
Я посмотрел назад недобрым взором,
На своё прошлое с улыбкой озираясь.
Картина в раме из поникшего тепла
Открылась сзади из-за сети чёрных крон,
Она как жизнь сквозь эти тернии прошла
И превратилась в общество играющих ворон.
Я взял в один конец билет
И сел на поезд длинный и попутный,
Он будет ехать очень много лет,
Один и радостях, и в горестях беспутных.
Как оказалось, я почти совсем слепой,
Не замечать хотя стараюсь и не верить,
И не могу смотреть в глаза я правде той,
И дотянуться не могу, чтобы потрогать.
Мы идём по плоскости пространства,
Занимаясь сбором ветхой пыли,
И по причине всевозможного упрямства,
Так и стоим в том месте, где и были.
Как замечательно быть прошлым
И бывшим в доблестных умах,
Дурацким, глупым, гадким, пошлым
И юным в пресных головах.
Очередной прилив безудержной мочи
Ударил в голову с наполненным горшком,
Раздался мой мышиный писк в ночи,
И стал я карликом с обрубленным вершком.
Я — это я и больше ничего,
Меня по-разному ты можешь оценить,
Я сделан лишь из тела своего,
Которое лишь смерть может убить.
Когда мы говорим, что нет цены,
Мы попросту не можем заплатить,
На самом деле все обречены
Продажу и покупку пережить.
Смешно и грустно, смех сквозь слёзы,
Ведь всем нам свойственно страдать,
И хоть и есть шипы у розы,
Её ты можешь вмиг сорвать.
Потаённые желанья так внезапно вылезают
И правдивой своей истиной трясут,
До блаженства в седьмом облаке пугают
И со временем для смерти нас пасут.
Да, я действительно никто
На фоне мира, звёзд и неба,
Но не поверю ни за что,
Что я дешевле крошки хлеба.
Утверди себя за счёт другого,
Он сердцем слаб и духом беден,
На свете нет как он такого,
Пока он жив, ничем не съеден.
Слова больнее бьют, чем тело,
Настежь когда душа открыта,
И можно резко, быстро, смело
Сделать её, как сейф, закрытой.
Тень луны на листьях свежих снега
В ночь отражает часть её улыбки,
Снежинок пара из последнего ковчега
На землю не упасть вершит попытки.
Заснул я под безмолвным звёздным небом,
Пастись отправил душу в райский сад,
Туда иль дальше скоро сам отправлюсь следом,
К восходу солнца чтоб вернуться нам назад.
Стоит стена, свернуть нельзя с пути,
Но надо быть за ней и идти дальше,
Можно сломать, сделать подкоп и в бой пойти,
Она не стерпит одиозной лживой фальши.
Дыханье прервалось на полуслове,
В глазах промчалось вечное желание,
Там нет желания что-то обусловить,
Там есть лишь страсть взаимообладанья
Я умер и увидел своё тело,
Оно лежит там в своей собственной могиле,
Я лишь душа, которая кипела
И вспоминала о могучей былой силе.
Былой любви следы воспоминаний
Исчезнут вместе с прахом навсегда,
И в летописных сводах нет упоминаний,
И даже кости в пыль сожгла вода.
Пошарил я по сусекам
И вынул своё сердце,
Побегал я по пасекам,
Намазал сердце перцем.
Участилось его биение,
И эхо громче застучало,
И получил я ускорение,
И тело больше не скучало.
Зависима картина лишь от рамы,
В какую раму облачишь её?
Увидишь облик там чудесной дамы,
Или с улыбкой отражение своё.
Хозяин нашей жизни лишь один,
И был, и есть, и будет он — мы сами,
И только я свой мудрый господин
С любвеобильными зелёными глазами.
Вся жизнь моя в моих руках,
Подвластна только моей воле,
Я на своих иду ногах
И покорю я горы, небо, море.
Пусть будет так у каждого из нас,
Пусть счастья чаша вечно не пустеет,
И дух пусть сильным станет наш сейчас,
И разум всюду вширь и вверх поспеет.
Вместе с мечтой приходит сила
Для её осуществленья,
И никогда не надо было
Просить мне свыше позволенья.
Наполню строфы виноградною лозой,
На землю свечи ночью тёмною поставлю,
Поговорю за жизнь любви с самим собой,
Наш общий разум в пламя дверь направлю.
Огонь съедает всё живое,
Но жизни без него не может быть,
Он не даёт воде найти покоя,
Но он не может вслед за ней по руслу плыть.
Если на душе тепло и мягко,
То не страшна любая непогода,
И жизнь из грустной сразу станет сладкой,
Её покинут все осенние невзгоды.
А жизнь вообще непыльная работа,
Но не простая, хоть и кажется порой,
Она всегда всем явно скажет кто ты,
Тебя направит в путь своей рукой.
Я юг небес и демон ада,
Порог земли и север дна,
Я запад солнца, шелест сада,
Я дом любви в востоке сна.
Сотрите пыль с лица людей,
И дайте им чуть слышный зов,
К ним приравняйте всех зверей
И подарите цепь оков.
Поставьте их у стенки в ряд,
Плечом к плечу, за годом год,
И совершите свой обряд,
Отправьте прочь за поворот.
Неравенство погасших величин,
Глядит сквозь мир неравными глазами
И видит срок неполных годовщин,
Не погребённых под невечными азами.
Небо сеткой строк покрыто
И на пальцах время мерит,
Для врагов друзей открыто,
В сказки про любовь не верит.
Оригами из воздуха сделай,
И пусти по ветру к опушке
Того сада из ласточки спелой,
Что сидит у тебя на макушке.
Полёт сонного разума в душу
Закончится в мутной пучине,
И луна его крылья просушит,
И разгладит святые морщины.
Яркой вспышкой в небе новая звезда,
Появилась, подмигнула хитрым глазом,
Улыбнулась со сверканьем, как всегда,
И в трепещущей ночи исчезла разом.
Музыка засушенного леса
Стелется, как пепел, по земле,
И её обширная завеса
Пентаграммы соблазняет на золе.
Там видны нежданные следы
Маленькой былинки из-под снега,
Миражи из тающей воды,
Звук её наследственного бега.
Юродивые ироды роя Икаров
Тают под солнцем, надеясь на чудо,
Водой извергаясь порочных нектаров,
Становятся глиной могильной посуды.
Рушник сотку я из воздуха нитей
И в разные стороны дня убегу,
Утро и вечер заразных событий
Дорогой послужат моему сапогу.
Шестигранные кубики странности
Вынимаю горстями из верности,
Придорожные вкусные разности,
Опечатки невечной полезности.
Тихозвучная сонная песенка
Породила двуличную исповедь,
Безупречная скользкая лесенка
Перебила прозрачную проповедь.
Новобрачная голая истина
Отражается в сочное зеркало,
Плавнокрылая нервная отчина,
И время, задумавшись, падало.
Поворотное тёрпкое пьяное
Драгоценное грозное бывшее,
Доползти до усталости рьяное,
Поцелуем невинности слывшее.
Хриплым волосом неравнодушное,
Не возникшая из параллельности,
Симметрично во всём не послушная,
Расплываясь в тональной пастельности.
Перебравшая мудрости мельница,
Разувавшая рот под иронию,
Навострилась помыслить, бездельница,
И моргает в отдельной агонии.
Сапрофиты предельных сияний
Затоптали частицы коварства,
Иллюзорные пни возлияний
Обогнали частицы злорадства.
Мазки параллельных крещений,
Снежинки отверженной плоти,
Порядки немых совращений,
Улыбки в обрезанном поте.
За глаза говорливые жабы
Молчаливы на строгом погосте,
И горящие вслух баобабы
Залетают к терновнику в гости.
Я ангел сумерков познаний,
Ты ангел вечной красоты,
Я демон долгих ожиданий,
Ты демон страсти и мечты.
Я полон маленьких пороков,
А ты наполнена собой,
Я предводитель всех пророков,
А ты неспешно рвёшься в бой.
Я поиск разных приключений,
А ты желаешь строить дом,
Я обожжён костром влечений,
А ты их вспомнишь лишь потом.
Всё это замок из песка,
Бездушный бред наискосок,
Холодной радуги куска
Безногий бегает носок.
Здоровьем больная душа
Пылает и требует сна,
Её тела спина не спеша
Выпивает усталость до дна.
Всё прахом станет и уйдёт,
Любовь, надежда, боль, желанье,
И небо по земле пройдёт,
Заставив жить воспоминание.
А потом всё снова повторится,
Запылает, прогорит, погаснет,
И на углях снова сотворится,
И под ветром времени зачахнет.
Почешите за ушком мне нежно
И погладьте ласково спинку,
И мурлыкая очень прилежно,
Нарисуйте другую картинку.
Восковые затушите на ночь свечи,
Тост скажите, кубки вверх подняв,
Положите ваши руки мне на плечи,
И усните, доброй ночи пожелав.
Незакрытые плотные двери
Занавешены плоским окном,
Замечательность долгой потери
Обернулась неспелым сукном.
Глупость, покрытая густо
Неразборчивой толикой мудрости,
И пахнет намеренно пусто
Ароматом просроченной дурости.
Я смеюсь, ведь так смешно
Видеть, слышать эти строки,
Всё, что было, то прошло,
Выпив жизненные соки.
Перо своё я исписал,
Допил со дна чернила,
Осколки ветер разбросал
И прыгнул за перила.
Хоровод различных мыслей,
Рифм, идей, обманов сна,
Этот сахар, твёрдый, кислый
Растворит моя слюна.
Образ для каждого свой
Рождается в этой картине,
Наполнит посуду собой
И будет сушиться в трясине.
Можно быть умным и верным,
А я буду просто собой,
Когда-то несносным и скверным,
Когда-то собачкой босой.
Вот губы расплылись в улыбке,
Озорные глаза засверкали,
И пусть я промокну до нитки,
И в гости пусть не позвали.
Я чувствую дух времён,
Что проносится сквозь никогда,
Ощущаю дыханье знамён,
Их взоры не смыла вода.
Я квакаю как мудрая лягушка,
Подверженная приступам подагры,
Творожная кряхтящая старушка,
Желающая порцию виагры.
Цветочки скоро зацветут,
Наполнят воздух ароматом,
И реки воду понесут
Сквозь водопада льда раскаты.
Ложится тень на тысячи веков,
Моя сестра по кузнице столетий,
Куём мы платину подков для моряков,
Что уплывают по теченью междометий.
По символам прочту я наизусть
Тот мир, что мы хотим во сне увидеть,
Ему нет места в жизни нашей, ну и пусть,
Но появление мифа можем мы предвидеть.
Откупорил я семечко сомненья
И посадил в засушливой пустыне,
Оно засохло, не испортив позволенья,
И похоронено в ночи немой трясине.
Лица людей, что отводят глаза
И думают что-то себе на уме,
Бывает, что их орошает слеза,
Рисуя узоры на сером окне.
Остановлю часов я быстрый бег,
Поставлю точку на прямой квадратной сфере,
Задую радужной свечи святой побег,
И провожу себя к открытой настежь двери.
Я вероятно перемножил ноль и время
И приравнял всё это к мнимой единице,
И засадил в немую почву бездны племя,
И подарил небесной радуге глазницу.
Всем спасибо, мы свободны, занавес закрылся,
Я потушил все свечи в райской преисподней,
И постный порох моей мысли завершился,
Мой дух расцвёл, и я стал плодородней.
Картины всех строф на одно полотно…
Вместо рамы экватором служит венец…
Красной кровью прощания будет вино…
И наступит поэмы и света конец…
Я изменил себе сейчас с самим собой,
До конца от начала по строфам шагая,
Я пришёл неожиданно к мысли такой:
Вместо каждой строки здесь могла быть другая!
IT crowd. старый добрый троллинг.
