Облако плывет куда-то… Тихо-тихо, почти незаметно. Но если смотреть достаточно долго, то можно увидеть, как оно двигается, медленно, лениво, словно не проснувшаяся весенняя муха, греясь на солнце. Я слышу гудок и поворачиваю голову в сторону реки; через траву и собственные ноги реки не видно. Того, что на ней гудит тоже. Приходится подняться и сесть, что дается с тру-дом: так приятно было лежать в ароматной траве и смотреть на облака. Мне нравится их успокаи-вающее размеренное движение, — когда смотришь на них можно забыть обо всем и просто ловить лесные ароматы, шорохи, слушать пение и препирания птиц, стук какого-нибудь заблудшего дятла или царапанье белки на соседнем дереве.
Гудит какой-то катер, толкающий перед собой огромный плот бревен. Этот плот перекроет, наверное, весь Иртыш по ширине, если его повернуть поперек течения. А ведь Иртыш достаточно широкий в этом месте, где-то с километр, а то и больше. Удивительно, как такой маленький катер справляется с таким длинным плотом. На реке видно еще несколько катерков и моторок, а за ней заливные луга, которые в июне были под водой, и Иртыш был раза в два шире. А тот тальник вы-глядел как остров.
Лежать больше не хочется — настроение умиротворенности улетучилось. Наоборот, хочется что-то делать. Подхожу к краю обрыва и смотрю вниз. На берегу стоит какой-то домик, который отсюда кажется маленьким-маленьким, каким-то даже ненастоящим. Ветер теребит мои волосы, перебирая их своими прохладными нежными пальцами. Я вскидываю голову, и ветер убирает во-лосы назад, так что они теперь не лезут в глаза.
Когда стоишь вот так, на краю высокого холма, и ветер дует тебе в лицо, всегда создается ощущение полета. Стоит только сделать шаг с обрыва и полетишь, как птица, даже не как птица, потому что без крыльев, а просто так. И так можно лететь, лететь и лететь. А снизу будут проно-ситься луга, озера, леса. Можно подняться к облакам — вблизи они просто туман, но отсюда они кажутся мягкими, как вата, что их можно потрогать или что на них можно полежать. Из под обла-ков открылась бы замечательная картина — все было бы видно далеко кругом, и в любое место можно было бы опуститься. Можно было бы полететь куда-нибудь на юг, к морю, искупаться там, а потом вернуться обратно.
А почему бы так не сделать? Надо только шагнуть вперед и полететь! Надо только верить в это всей душой, как будто это на самом деле так. И тогда все получиться. Вот так просто шагаешь с обрыва прямо в воздух и повисаешь в нем. А потом уже летишь куда захочешь. Это ведь так просто — шагнуть вперед.
Я поднимаю ногу и заношу ее над пропастью… Нет. Не верю! Не могу сделать этот шаг. Ставлю ногу обратно и смотрю вдаль, где на землю падает тень от облачка, и она ползет вместе с облаком куда-то. Где меня никогда не будет. Потому что я не могу просто поверить.
Всю дорогу домой меня гложет чувство утраты, как будто я что-то потерял, не шагнув впе-ред. Я перебираюсь с холма на холм, иду в сторону дома, медленно, как будто на шее висит ка-мень. Но это не камень. Это чувство, что надо вернуться, шагнуть и полететь, догнать облако и полететь за ним в обнимку с ветром. Но я знаю, что я этого не сделаю.
Никогда.
Гудит какой-то катер, толкающий перед собой огромный плот бревен. Этот плот перекроет, наверное, весь Иртыш по ширине, если его повернуть поперек течения. А ведь Иртыш достаточно широкий в этом месте, где-то с километр, а то и больше. Удивительно, как такой маленький катер справляется с таким длинным плотом. На реке видно еще несколько катерков и моторок, а за ней заливные луга, которые в июне были под водой, и Иртыш был раза в два шире. А тот тальник вы-глядел как остров.
Лежать больше не хочется — настроение умиротворенности улетучилось. Наоборот, хочется что-то делать. Подхожу к краю обрыва и смотрю вниз. На берегу стоит какой-то домик, который отсюда кажется маленьким-маленьким, каким-то даже ненастоящим. Ветер теребит мои волосы, перебирая их своими прохладными нежными пальцами. Я вскидываю голову, и ветер убирает во-лосы назад, так что они теперь не лезут в глаза.
Когда стоишь вот так, на краю высокого холма, и ветер дует тебе в лицо, всегда создается ощущение полета. Стоит только сделать шаг с обрыва и полетишь, как птица, даже не как птица, потому что без крыльев, а просто так. И так можно лететь, лететь и лететь. А снизу будут проно-ситься луга, озера, леса. Можно подняться к облакам — вблизи они просто туман, но отсюда они кажутся мягкими, как вата, что их можно потрогать или что на них можно полежать. Из под обла-ков открылась бы замечательная картина — все было бы видно далеко кругом, и в любое место можно было бы опуститься. Можно было бы полететь куда-нибудь на юг, к морю, искупаться там, а потом вернуться обратно.
А почему бы так не сделать? Надо только шагнуть вперед и полететь! Надо только верить в это всей душой, как будто это на самом деле так. И тогда все получиться. Вот так просто шагаешь с обрыва прямо в воздух и повисаешь в нем. А потом уже летишь куда захочешь. Это ведь так просто — шагнуть вперед.
Я поднимаю ногу и заношу ее над пропастью… Нет. Не верю! Не могу сделать этот шаг. Ставлю ногу обратно и смотрю вдаль, где на землю падает тень от облачка, и она ползет вместе с облаком куда-то. Где меня никогда не будет. Потому что я не могу просто поверить.
Всю дорогу домой меня гложет чувство утраты, как будто я что-то потерял, не шагнув впе-ред. Я перебираюсь с холма на холм, иду в сторону дома, медленно, как будто на шее висит ка-мень. Но это не камень. Это чувство, что надо вернуться, шагнуть и полететь, догнать облако и полететь за ним в обнимку с ветром. Но я знаю, что я этого не сделаю.
Никогда.
