Президент 2018 (часть 4)

Салаты для «Белой дачи» в зимний период поставляют итальянские, французские, испанские производители, с начала апреля компания переключается на производство в Крыму и на Кубани, в начале лета подключают Ростов, Липецк и Подмосковье. Если позволяют условия, производство осуществляется на открытом грунте.
Виктор Семенов: «Я реально хотел построить народное предприятие, сельскохозяйственное, бредил этим! Но я понял, что это утопия. Просто надо читать Маркса – есть противоречие между трудом и капиталом. Труд хочет работать меньше, получать больше, капитал хочет платить меньше и иметь больше для своего развития. И только компромисс, который будет между ними найден, обеспечит устойчивое развитие компании».
И тогда вы решили сами сделать «народное предприятие», превратив в 1991 году «Белую Дачу» из совхоза, принадлежащего государству, в колхоз, который принадлежит рабочим. Но сейчас вам принадлежит более 70% акций «Белой Дачи»(У «Белой дачи» в настоящий момент около 600 акционеров.). Когда вы поняли, что «народное предприятие» не получится, и решили стать обычным капиталистом?
У «Белой Дачи» было 2300 акционеров, я хоть и был директором, но владел всего лишь 0,03% акций.У нас был совет акционерного общества, в который входило 100 человек, все было очень демократично, обсуждения по несколько часов и прочее. Три года мы жили в этом народном предприятии.
Произошло несколько историй, которые меня охладили. Я всегда жил здесь, рядом с теплицами. Иногда вечером или в выходные я проходил мимо и заглядывал посмотреть, какая обстановка. Однажды захожу ночью на комбинат и в коридоре встречаю дежурного слесаря, нашего ветерана, который 40 лет отработал на «Белой Даче». Идет он мне навстречу с мешком огурцов. Дело было перед 8 марта, тогда в это время огурцы было почти невозможно купить и стоили они очень дорого. Этот мешок огурцов был, наверное, его зарплатой за год. Мы встречаемся глазами, а он говорит: «Чего смотришь на меня? Не твое несу, свое несу! Я такой же акционер, как и ты, а будешь вякать, мы тебя переизберем». Это было для меня первым звонком.
Другая история случилась, когда вокруг «Белой Дачи» стали создаваться кооперативы. Пришли молодые ребята, предложили укрепить старое здание свинофермы и заняться разведением нутрий. Мы делаем кооператив: 60% у «Белой Дачи», а 40% — четырем парням, которые этим занимались. Они начинают шить шапки, бизнес попер, 60% прибыли они отдают нам, это позволяло нам выплачивать неплохие дивиденды даже во время гиперинфляции 1992–93 годов.
Выступаю на общем собрании акционеров, говорю: мы неплохо отработали, я предлагаю выплатить дивиденды. «Ура-а-а!» — кричит зал. Вдруг встает Иван Васильевич, был у нас такойвыразитель народного мнения, который все время правду-матку мочил. Советская власть любила заигрывать с активными люмпенами, а я с ними не заигрывал. Он руку тянет и говорит: «Виктор Александрович, вы такой молодец, дивиденды хорошо, но я еще предлагаю всем акционерам по шапке нутриевой выдать». Эйфория в зале, аплодисменты. Бедные ребята-кооператоры зажались в угол и понимают, что сейчас их грабить будут.
Я стою на трибуне и понимаю, что если сейчас начну объяснять, что это неправильно, то я уже изначально проиграл. Иван Васильевич — молодец, а я нехороший человек, о народе не думаю. Я решил отшутиться: «Иван Васильевич, есть одна проблема. Ты ж видишь, я никогда шапку не ношу. А с тобой рядом сидит Елена Васильевна, у нее норковая шапка и нутрию она не наденет, ей не нужна. А вот Вера Павловна, она тоже нутрию не наденет, потому что у нее шуба лисья».В зале все засмеялись, и этот вопрос замяли. Но тогда я четко понял: если трудовой коллектив равен коллективу акционеров, то это гремучая смесь. Хотя в период перестройки считал, что если смешать рабочих с капиталом, то все будет нормально.