Последователи Василида, по свидетельству другого ересиолога, считали себя сынами <Бога> и духовными, оставленными в этом мире для того, чтобы привести в порядок, придать вид, улучшить и усовершенствовать души, которые по (своей) природе вынуждены пребывать в космосе.
Отношение гностиков, не признававших «ни авторитета, ни дисциплины», к церковной организации и ее иерархии было предметом полемики Тертуллиана, который так живо описал положение дел в их общинах :
"Прежде всего, неясно, кто у них является оглашенным, а кто верным; вместе приходят они (на службу), вместе слушают, вместе молятся; < . . .> все они кичатся, все обещают знание; оглашенные у них становятся совершенными еще до того, как наставлены (в правилах веры); что же касается женщин-еретичек, то сколь они бессовестны! Они имеют дерзость учить, спорить, изгонять бесов, обещать исцеление и, может быть, даже крестить; рукоположения у них случайны, поспешны, непоследовательны: то назначают они неофитов, то тех, кто занят на мирской службе, то отступников от нашего учения < . . .> ; нигде нельзя так легко преуспеть, как в лагере (этих) мятежников; таким образом, сегодня у них один епископ, завтра другой;
сегодня он у них диакон, а завтра чтец; сегодня он священник, а завтра уже простой член общины, ведь и на мирян возлагают они обязанности священника", о чем я уже писал.
Внутри гностической общины также возникали проблемы и споры по вопросам ее внутреннего устройства. Об этом свидетельствует анонимный, по всей видимости, валентинианский трактат, в котором автор сетует на отсутствие единодушия в его церкви; обращаясь к членам общины,он укоряет их за то, что они погрязли в зависти, спорах и ненависти, которые возникли у них из-за претензий на обладание «духовными дарами» : одни члены общины считают только себя наделенными «пророческой благодатью», отказывая в этом праве другим, и эти споры «раскололи церковь». Конечно - по другому и не могло быть в любой организации! Ведь это природа людей и гнозис возможен лишь в тишине одиночества, успокоив грохот мира. Со всей определенностью можно утверждать, что гностики разных толков, хотя и были уже к середине 2 в. весьма многочисленными, а затем долгое время представляли серьезную угрозу Церкви, так и не смогли создать (да, очевидно, к этому они и не стремились) ни своего единого богословия, ни единой церкви, ни единого культа, ни единой морали, оставаясь всегда не более, чем членами разрозненных полутайных общин, которые не могли найти общего языка не только с господствующей Церковью, но и друг с другом.
Спасение индивидуально и "скрипач не нужен".
Церковное христианство, завершившее к IV в. создание по сути дела единой богословской системы и централизованного (по крайней мере, в пределах больших территориальных единиц) управления, преградило дальнейший путь такому пониманию христианства, и идущие по нему в конце концов вынуждены были остановиться и рассеяться как организационная структура (но не так быстро, как иные думают), но не как учение, не как мысль, не как Слово – которое есть плоть Христа. 1-й и 3-й века были временем бурного расцвета этого внецерковного богословия. Его создатели отливали свои богословские изыскания в форму и евангелия (Маркион в 40-х годах второго века), и деяния, и послания, и апокалипсиса, взяв на вооружение все те литературные жанры (понимая всю условность этого обозначения), которые имели широкое хождение в христианском мире. Своим «другим благовестием» они наводнили христианский мир, и господствующей Церкви пришлось прилагать немало усилий к тому, чтобы подобные тексты не попадали в руки «истинных христиан». Но гностики, долгое время имели возможность очень тесно общаться с церковными христианами, состоять с ними в одних общинах и обращаться к ним с проповедью, нередко добиваясь среди них, часто не умевших еще (этому их научит имперская Церковь позже) разглядеть разницу между «своими» и «чужими», успеха.
Важность единой церкви и ее иерархической структуры, а также необходимость наличия строгого канона священных текстов хорошо понял последний великий представитель гностического христианства Мани и успешно осуществил это на практике: именно хорошо налаженная организация манихейской церкви, а также оформление канона манихейских текстов не в последнюю очередь способствовали невероятному успеху манихейства во всех концах тогдашней ойкумены.
По свидетельству Тертуллиана, многие из гностиков «не имеют своих церквей; без родины, без постоянного места жительства, не имеющие (подлинной) веры, они, изгнанные отовсюду, бродят, никому не нужные» (Praescr. 42. 1 0). Но это голая правда, как бы обидно это не звучало, поскольку истинный гнозис - путь всегда человек проходит один. “Странник я на этой земле и чужак среди вас!", говорил Василид. "Будьте прохожими" вторило ему все гностическое мировоззрение. Там уже где двое, там сатана посреди них.
Стоит сказать так же, что понятиие «традиция» возникло и получило развитие именно в гностических кругах. Камnенхаузен подчеркнул весьма важное обстоятельство: «необычные учения, которые не могут рассчитывать на всеобщее одобрение, возводятся к древней, не каждому доступной традицию, которая «передается, устно или письменно, избранным»; валентинианин Птолемей - первый из христиан, у кого мы встречаем сочетание «апостольское предание» уже как технический термин в его «Послании к Флоре». Следует, однако, заметить, что церковные авторы, отказывая еретикам в праве быть носителями подлинного знания, полученного ими как избранными от апостолов, сами, подхватив «еретическую» традицию, оставляли это право только за собой. Климент Александрийский, например, так рассказывает о своих учителях (я много цитировал ранее):
«Они сохраняли истинное предание блаженного учения, полученное непосредственно от святых апостолов Петра, Иакова, Иоанна и Павла» (Strom. I. 1 1 . 3), но это предание бьло открыто не многим, но немногим, и это неизреченное доверено лишь устному слову, но не письму - это, по словам Климента, и является гностическим преданием, гносисом, - т. е. знанием и постижением того, что есть, будет и было, - которое бьло передано и открыто Сыном Божьим, но, переданное апостолами лишь для немногих и притом устно, это знание дошло до нас. По свидетельству Евсевия, в (не дошедшем до нас) труде «Очерки» Климент утверждал, что Господь после воскресения передал знание Иакову Праведному, Иоанну и Петру (что еще мог утверждать Климент?, это столпы палестинского иудео-христианства), те – остальным апостолам, а они, в свою очередь, передали его Семидесяти (так учит ортодоксия всегда). Но уже у апостола Павла (сер 1-го века) можно найти высказывания, которые могли стать толчком к убеждению в том, что подлинная мудрость доступна лишь «совершенным», и поэтому она должна проповедоваться «в тайне» I Kop 2. 6-7.
Однако, манипулятор Ириней, в полемике с "еретиками", так переформулировал суть дела:
«Подлинный гносис – это учение апостолов, (это одно и то же) древнее устройство Церкви по всему миру и образ тела Христова на основе преемства епископов, которым (апостолы) вверили Церковь...»; эта Церковь покоится на соблюдении Писаний, к которым ничего не прибавляется и не убавляется и т. п. (Adv. haer. IV. 3 3 . 8;). Иными словами, и гнозис у него опять, следите за руками, вышел кафолической ортодоксией!)))
Задолго до Иринея, анонимный христианский автор первой половины 2 века писал «чему учат «еретики»», в так называемом 3-м послании Коринфян к апостолу Павлу - текст, известный ранее в армянском, коптском (как составная часть апокрифических «Деяний Павла») и латинском переводах, по-гречески (в рукописи III в.) стал известен сравнительно недавно. Его просят или прийти, или разъяснить письменно то учение, которое «искажают вредоносными речами» некие «Симон и Клеобия»: «… вот то, что они говорят и чему учат:
- не следует пользоваться (книгами) Пророков;
- Бог не является Вседержителем;
- нет воскресения плоти;
- люди и мир не являются творением Бога;
- не (следует верить в то) что Господь пришел во плоти и что он был рожден от Марии;
- мир (был создан) не Богом, но ангелами!»
Этому и сейчас не грех поучить, поскольку отвечает всем нашим знаниям об истории развития религии и окружающем мире, где ангелы есть силы природы, действующие в рамках ее законов.
«Ибо каждый по-своему познаёт Господа, а не все одинаково», - Климент Александрийский.
О том, что внутри зарождавшегося христианского учения еще при жизни апостолов уже существовало разномыслие, не раз свидетельствует апостол Павел. В одном из своих ранних посланий он сетует на то, что его паства, поддавшись искушению, приняла некое «другое благовестие». И иначе не могло и быть, поскольку, несмотря на то, что Церковь учит всех о том, что Бог един и в Старом и в Новом Завете, сам Христос, Сын Бога Живого, заявил в лицо иудеям, почитателям Творца Мира, Евангелие от Иоанна, гл. 5:
В ответ на: И еще более искали убить Его Иудеи за то, что Он не только нарушал субботу, но и Отцем Своим называл Бога, делая Себя равным Богу.